МАХАСИДДХИ (мн. ч. от санскр. maha-siddha = “великий достигший”), представители особой, внерелигиозной традиции в индуизме и буддизме. (Сравн. ЮРОДИВОСТЬ.)

Махасиддха Наропа (1016–1100). Рис. Саки Такэдзавы. Ист. — ЭТ.

“МАХАСИДДХИ (мн. ч. — великие осуществившиеся [методами йоги и тантры личности]) — великие йоги VI–XII вв.; обычно называют 84 М. (сакраментальное число). Открыли новую эру необычайно эффективных (но и опасных) методов реализации освобождения не только сознания, как в йоге Патанджали, но и преображения земного тела в нетленное божественное. Большинство из них основало свои линии духовной преемственности, часто продолжающиеся до наших дней; сами М. получали методы от сверхчеловеческих персонажей. М. почитаются равно в буддийских (тибетских) и индуистских традициях и, вероятно, были равнодушны к институциональной религии, работая преимуществ. практически. М. приписываются получение от Шивы методов хатха-йоги, создание нек-рых конкретных асан, многие тантры и пр. Важным аспектом их методов было совмещение прозаической мирской (профессиональной) деятельности на символическом уровне с духовной практикой. Имена нек-рых знаменитейших М.: Горакша (Горакхнатх), Матсьендранатх, Куккурипа, Наропа и др.” (А. Парибок, ИнДжаСи)

“В рамках тантрической традиции буддизма сложилась традиция так называемых махасиддхов (великих совершенных), то есть подвижников-йогинов, которые стирали грань между сакральным и профанным, так сказать, самой своей жизнью, причем они не сакрализовали профаническое, как можно было бы предположить, а профанировали сакральное, что, понятно, было более шокирующим, а потому и более наглядным. Махасиддхи принципиально противопоставляли свой образ жизни образу жизни не только монахов, но и благочестивых мирян, вызывающе нарушая нормы буддийской морали и индуистской ритуальной чистоты. Они могли жить вместе с париями, есть не просто мясо, а тухлое мясо, пьянствовать, посещать дома терпимости и тем не менее слыли великими святыми и чудотворцами. Внешне такое девиантное поведение роднит их с юродивыми, однако только внешне, ибо сходные типы поведения базируются на принципиально различных установках. Для юродивого это идея кенозиса, «рабьего зрака Сына Божия» и слова евангельского текста о том, что получающие награду на земле уже не получают ее на небесах. Для махасиддха основанием его поведения является прочувствованное признание принципиальной недуальности, недихотомичности и неиеpаpхичности реальности. Понятно, что при подобном подходе любое противопоставление по принципу «сакральное — профанное», будет восприниматься как проявление неведения, иллюзорно членящего (викальпа) недвойственную реальность.

<...> буддизм во многом формировался в рамках протеста живого религиозного и нравственного чувства против застывшего брахманского догматизма и ритуализма, против снобистской гордыни «дваждырожденных». Но ко времени появления Алмазной Колесницы уже в самом буддизме, как широко распространенной и процветающей религии, появилось собственное внешнее благочестие, зачарованное своей праведностью и добродетелями, обретенными в стенах монастырей; возникла монашеская элита, подменявшая дух учения Пробужденного скрупулезным следованием букве монастырских уставов и формальных предписаний. Это постепенное угасание живого религиозного импульса побудило ряд последователей буддизма бросить вызов традиционному монашескому образу жизни во имя возрождения духа учения Будды, противного всякому формализму и догматической омертвелости и базирующегося на непосредственном психотехническом опыте. Данная тенденция нашла наивысшее выражение в образах махасиддхов (великих совершенных), людей, которые предпочли опыт индивидуального отшельничества и йогического совершенствования монастырской замкнутости. В образах махасиддхов (Hаpопа, Тилопа, Маpипа и дp.) много гротескного, юродствующего, порой шокирующего среднего обывателя с его расхожими представлениями о святости и благочестии. Это были прежде всего практики, йогины, которых интересовало именно скорейшее достижение религиозной цели, а не схоластические тонкости интерпретации дхармы и ставшие самоцелью бесконечные дискуссии о них в монастырских центрах. Йогины-махасиддхи не связывали себя принятием формальных обетов, вели свободный образ жизни и даже внешне, своими длинными волосами (а иногда и бородами), отличались от бритых монахов (интересно, что и сейчас во время совершения тантрических ритуалов в дацанах Монголии и Бурятии ламы-монахи надевают на свои бритые головы парики с характерной прической йогинов Ваджpаяны). Не имея догматических предубеждений, они свободно общались с такими же, как и они, индуистскими йогинами, презревшими ограничения брахманской ортодоксии, что приводило к неограниченному обмену идеями и методами йогической практики. По-видимому, в этой среде и сформировались приемы и образы, характерные для тантр класса наивысшей йоги, усвоенные много позднее и монастырским буддизмом.

Говоря о махасиддхах, нельзя хотя бы предельно кратко не упомянуть о шести йогах Наропы:

1) йога внутреннего тепла <тиб. туммо>,

2) йога иллюзорного тела <тиб. гийю-лyс>,

3) йога сновидений <тиб. ми-лам>,

4) йога ясного света <тиб. од-сал>,

5) йога промежуточного состояния <тиб. бардо>,

6) йога переноса сознания <тиб. пхо-ва>.

<...> Скажем несколько слов о йоге промежуточного состояния и йоге внутреннего тепла.

Первая из них предполагает умение йогина входить в промежуточное состояние между смертью и новым рождением (антара бхава, тиб. бардо, кит. чжун инь). Йогин достигает особого состояния сознания, отождествляемого им с промежуточным. В нем исчезает ощущение тела, и сознание йогина (психологический субъект) может свободно перемещаться в пространстве, переживая различные видения. При этом йогин ощущает, что он как бы привязан к своему телу эластичной нитью. Разрыв нити означал бы подлинную смерть. Для чего нужно вхождение в промежуточное состояние? В тантрическом буддизме существует представление, что каждый умерший в определенный момент переживает пробуждение и созерцает ясный свет пустотного Дхармового тела. Закрепление этого переживания (что, согласно традиции, почти никому не удается) означает обретение состояния будды и выход из сансары. Поэтому йогин стремится еще при жизни войти в состоянии самадхи, промежуточное состояние, и попытаться в нем обрести пробуждение. <...>

Йога внутреннего тепла (чунда-йога, тиб. туммо) особенно популярна в тибетской школе кагью-па (каджуд-па). Типологически она соответствует кундалини-йоге шиваизма, хотя и не знает концепции кундалини-шакти и ее соединения с Шивой-атманом. Чунда-йога предполагает работу с чакрами и нади для сублимации внутренней энергии (что выражается внешне в сильном разогреве тела) и трансформации сознания.” (ТорчЕ-РМ)

“МАХАСИДДХИ (санскр. «ВЕЛИКИЕ ДОСТИГШИЕ»). В мифологии ваджраяны — легедарные учителя и основатели тантрических школ, достигшие просветления с помощью йоги, пранаямы и медитации. Традиционно насчитывается 84 махасиддх, большинство из которых, по-видимому, были подлинными историческими лицами, жившими в Северо-Западной Индии и Тибете в VII-XI вв. Они считаются изобретателями большинства классических техник медитации и йоги и авторами многих буддийских тантр.

В отличие от ортодоксальных буддистов своего времени, махасиддхи утверждали, что каждый человек может достигнуть просветления уже в этой жизни, если возьмется за дело надлежащим образом. Воздержание от грехов и культивирование добродетелей при этом считалось желательным, но не обязательным условием просветления. Во главу угла были поставлены разнообразные психотехнические приемы, отчасти заимствованные из индийской йоги, китайского даосизма и тибетской религии бон. Таким образом, махасиддхи могут по праву считаться духовными отцами тибетского тантризма и, в первую очередь, учения махамудры. Знаменитый Падмасамбхава не входит в число этих восьмидесяти четырех адептов, но духовно очень близок к ним.

Шри Рамакришна подразделяет всех махасиддх на пять категорий:

1. Свапна-сиддха — тот кто достиг совершенства через откровение во сне.

2. Мантра-сиддха — тот, кто достиг совершенства с помощью священной мантры.

3. Хатхат-сиддха — тот, кто достиг совершенства внезапно. Так бедный человек становится богатым, найдя спрятанные сокровища или женившись на богатой невесте.

4. Крипа-сиддха — тот, кто достиг совершенства через великую милость Всемогущего. Так бедняк получает богатство от доброго царя.

5. Нитья-сиддха — тот, кто был совершенен всегда. Как тыква сначала приносит сильный плод, а затем уже — цветок, так вечно совершенный рождается как сиддха, а все усилия и трудности, с которыми он сталкивается в жизни, служат лишь в качестве примера для человечества.

Махасиддхи принадлежали, в основном, к двум школам тибетского буддизма: нйингма-па и кагьюд-па. Среди них стоит особо выделить следующих:

1. Махасиддха Сараха («изготовитель стрел») был главным учителем Нагарджуны (ок. 900г. н.э.) — одного из центральных буддийских философов. <...>

2. Тшюпа-маслобойщик (988–1069), учитель махасиддхи Наропы и духовный отец школы кагьюд-па.

3. Вирупа — родоначальник школы саскья-na.

4. Анангаваджра — ранний махасиддха, пользующийся большим почетом в Тибете. Предполагают, что Анангаваджра — автор буддистской тантры «Праджнопайя-винискайя-сиддхи», написанной в начале VIII в.

5. Лакшминкара <...>. Одна из немногих женщин-махасиддх. Получила прозвище «безумная принцесса».” (ЭТ)