…Помнишь диспут «Главная проблема человечества» и как мы с тобою, не сговариваясь, подготовили выступление на одну и ту же тему? Другие первокурсники говорили кто про что: про социальную несправедливость, про низменность охлоса и эгоизм высших сословий, про слабость духовного начала перед телесным, а мы двое, каждый на свой лад, объявили: главная проблема людей в том, что они не умеют жить. Потому что никто не учит ребенка, как ему распорядиться даром жизни, а если и учат, то всякой чепухе. Человек не знает сам про себя, что́ он такое, на что он годен и на что не годен, в чем его польза для себя и окружающих. Из-за этого мир населен никчемными, озлобленными, не нашедшими себя индивидами, которые несчастны сами и делают несчастными других. Я запомнил твою метафору, ты ведь всегда был поэтичнее меня. «Представьте розовый куст, на котором бутоны засыхают, так и не раскрывшись, — сказал ты. — Таково наше человечество».
Сегодня, глядя на то, что происходит с миром, я выразился бы жестче. Нераскрывшиеся бутоны по крайней мере никого не убивают, они обкрадывают лишь сами себя и красоту природы, но народ, состоящий из не нашедших себя людей, превращается в полчище саранчи, в миграцию обезумевших крыс, уничтожающих все живое. Мы обитаем в аду, и этот ад — дело наших собственных рук, результат того, что людей никто не научил быть людьми.
Если такова главная проблема человечества, то отсюда проистекает и главная его задача, говорили мы оба с юношеским пылом: с ранних лет научить каждого жить осмысленно и счастливо. Насущнейшей потребностью цивилизации, стало быть, является создание правильной педагогики.
Сегодня подавляющему большинству людей цена — медный грош. Поэтому с ними и можно так обращаться: обманывать, унижать, порабощать, даже убивать. Велика ли важность, коли нас так много и все друг дружки стоят или, верней, ничего не стоят?
Тем большим сокровищем становится редкий счастливец, которому повезло обнаружить в себе некий ценный для мира талант. Такой человек не терзается тщетой жизни, не тратит ее на пустяки, он переполнен радостью созидания и делится плодами этой деятельности с другими. Рай на Земле наступит тогда, когда человечество будет сплошь состоять из подобных людей. Каждый будет драгоценен, и его потеря станет невосполнимой утратой для всех. Так что же может быть важнее умения взращивать подобных личностей?
Нам с тобой было по восемнадцать лет (или тебе девятнадцать?), и эта абсолютно прекрасная мечта ослепляла нас своим величием. Она, собственно, не казалась нам мечтой. Мы говорили, что исполнить задуманное будет не так уж трудно. Надо всего лишь разработать Систему, а потом применить ее на практике в специальном учебном заведении, и когда общество увидит, что это возможно — создавать совершенных людей, — произойдет педагогическая революция, самая грандиозная из всех революций, и в течение нескольких поколений планета преобразится до неузнаваемости.
Планета действительно преобразилась до неузнаваемости — еще раньше, чем мы думали. Только в иную сторону. Мы вели наши чудесные разговоры летом четырнадцатого года, накануне краха двухсотлетней Эпохи Разума. Сейчас, четверть века спустя, от разума ничего не осталось, мир сошел с ума. Мой нынешний план тоже может показаться сумасшествием. Нашел время и место для педагогических экспериментов, скажет мне всякий нормальный человек.
А по-моему, как раз сейчас самое время. Эта война прочистит человечеству мозги, и оно наконец поймет, что так далее жить нельзя. Люди будут готовы к восприятию новых идей, новых рецептов, новых надежд. Тут-то моя работа и пригодится. И то, что она проводилась и испытывалась в невиданно тяжелых условиях, лишь подтвердит верность моего метода.
Я говорю «моя работа», «мой метод», но это, конечно, неправда. Ведь я начинаю не с нуля. Кое-что, даже многое, уже обдумано и осуществлено моими предшественниками.
Система, которую я разрабатывал много лет, принадлежит к тому направлению педагогики, которое называют «педоцентризмом», то есть воспитание ориентируется на личные особенности конкретного ребенка, а не на какой-то комплекс требований, для соответствия которому нужно выдрессировать маленького человека.
Как ты, конечно, помнишь из курса истории педагогики, идея общества, сильного не государственной мощью, а качеством своих жителей, зародилась еще в восемнадцатом веке. Тогда же, в эпоху просвещенного абсолютизма, были сделаны первые попытки вырастить людей нового типа: умеющих самостоятельно решать проблемы своей жизни, мыслящих, ответственных, внутренне свободных. Появились выдающиеся педагоги-практики, которые создавали собственные экспериментальные школы. В середине позапрошлого столетия одно маленькое государство, немецкое княжество Ангальт-Дессау, управляемое прекраснодушным принцем Леопольдом, завело у себя педоцентрические учебные заведения «филантропинумы», где детей всех сословий обучали не определенной сумме знаний, а умению жить.
В начале девятнадцатого века уже большая страна, Пруссия, произвела масштабную педагогическую революцию, которая наглядно доказала, что успешно развивающаяся страна — это страна успешно развивающихся граждан.
Король Фридрих-Вильгельм III затеял эту реформу не от хорошей жизни. После поражения в войне с Наполеоном его страна потеряла самые богатые свои владения, осталась с разоренной казной и подорванной экономикой. Единственным достоянием разгромленного государства были его жители. Кроме как на них, надеяться стало не на что: или выплывут сами и вытащат страну, или всё погибнет.
Государство, во-первых, перестало мешать людям распоряжаться своей судьбой — в 1807 году крестьяне получили свободу. А во-вторых, начало учить граждан «плавать» — учредило систему образования, вдохновленную самыми светлыми умами тогдашней Европы: Гумбольдтом, Песталоцци, Фихте. Учительские семинарии готовили преподавателей нового склада, которые прежде всего обучали бы детей думать и делать правильный выбор во всякой ситуации. Эта способность — действительно главная для всякой личности — ценилась в новосозданных «народных школах» выше утилитарных навыков. Целью воспитания было превращение Пруссии из страны крепостных крестьян и измордованных рекрутов в страну свободных, образованных людей, жизненный успех которых будет зависеть не от социального происхождения, а от личных качеств.
Стоит ли удивляться, что в первой половине девятнадцатого века Пруссия осуществила невиданный рывок, позволивший ей объединить Германию и сделать ее сильнейшей страной Европы? Немецкое образование, немецкая наука, немецкая промышленность, немецкое сельское хозяйство, немецкие товары, да и немецкая армия, состоявшая из инициативных, грамотных солдат — вот прямые следствия великой педагогической реформы.
Но немецкий опыт свидетельствует и о том, что педагогика, этот мощнейший инструмент, при неправильном или злонамеренном обращении с ним может привести человечество к беде. Катастрофа, происходящая сегодня с Европой, — тоже в значительной степени следствие немецких педагогических экспериментов. Дело в том, что прусская школа, первоначально задуманная как питомник свободных, активных граждан, в середине прошлого века резко изменилась. Низы — крестьяне, рабочие — стали слишком образованными и много о себе понимающими; они возжелали гражданских прав, уважения, достойных условий жизни, что в конце концов привело к революции 1848 года. Но к тому времени правительство окрепшей Пруссии ставило перед собой уже другие цели: построить не общество свободных (а стало быть чересчур требовательных) людей, но военную империю, которая будет диктовать свою волю всей Европе. Такому государству тоже полезны образованные подданные — но именно подданные, то есть не граждане, а исполнительные слуги. И с 1850-х годов цель прусского, а затем общенемецкого воспитания резко меняется. От педоцентризма оно переходит к этатоцентризму, к ориентации на запросы государства. Теперь задачей образования стали дисциплинированность, послушание, коллективизм, почтительность к институтам и авторитетам, национализм, гордость за державу, культ армии — набор качеств, полезных для империи. Лучшая в мире школьная индустрия работала превосходно, просто теперь она стала выпускать иную массовую продукцию: патриотичных, послушных, преданных рейху бюргеров, чиновников, солдат. Это было мощное и бесперебойное производство. Созданный им германский каток вот уже во второй раз с начала столетия пытается подмять и заасфальтировать Европу. Увы, это тоже «плоды просвещения».
С моей точки зрения, отлично налаженная педагогическая система Третьего Рейха — убедительный пример того, как ни в коем случае нельзя воспитывать детей. Даже не с точки зрения общечеловеческой морали (я отнюдь не моралист), а просто с точки зрения эффективности и целесообразности. Делать из ребенка сначала юного гитлерюгендовского истерика, а потом нерассуждающего солдата — это все равно что заколачивать микроскопом гвозди. Человек способен на большее. Выражаясь цинически, им можно воспользоваться гораздо лучше.
В этой простой, даже вульгарной мысли вся суть моего метода.

Из педагогических концепций последнего времени я воспользовался двумя. Обе разработаны женщинами.
Первая — известная тебе теория «Свободного воспитания» Эллен Кей, построенная на том, чтобы не мешать ребенку самому проявлять свою индивидуальность. Правда, превосходная шведка доказывала, что подобный подход по-настоящему осуществим лишь в домашних условиях и что лучшими педагогами являются самые заинтересованные в ребенке люди — его родители. Это, разумеется, чушь. Никому ведь не придет в голову объявить родителей лучшими врачами своих чад, а педагогика много важнее медицины! Не говоря уж о том, что большинство родителей — идиоты, безнадежно испорченные еще в детстве.
Не менее превосходная итальянка Мария Монтессори совершенно правильно делает упор на «внутренний потенциал», разный и неповторимый у каждого ребенка. Мне очень пригодились ее методические разработки — в особенности отличная идея использовать игры для тестирования склонностей маленького человека. Но классы нужно устраивать совершенно иначе, чем предлагает Монтессори! И главное, следует ориентировать педагогический процесс на достижение совсем других целей!
Здесь я уже перехожу от теоретической стороны дела к практической. И тоже начну с того, что скажу несколько слов о предшественниках, чьим опытом, в том числе негативным, я воспользовался.

Еще Песталоцци выдвинул гипотезу о трех «силах человеческой природы»: способности мыслить, создавать и чувствовать. Он называл эту триаду «Ум, Руки, Сердце». Принцип в сущности правильный, хоть и нуждающийся в некоторой корректировке (о чем напишу позже), однако великий швейцарец заблуждался, считая, что все три «силы» в ребенке следует развивать параллельно, ибо таким образом якобы сформируется некая гармоническая личность.
Это ошибка! Так называемая «гармоническая личность», она же пресловутый «нормальный человек» — инвалид, который, желая быть похожим на всех, ампутирует свой самый главный орган: то, что отличает его от других.
В свое время я подробно изучил опыт всех педагогов-новаторов: и «филантропинум» Иоганна Базедова, и «Институт» Песталоцци, и бременскую школу Фрица Гансберга, и берлинскую гимназию Людвига Гурлитта, и Абботсхольмский пансионат британца Сесила Редди, и, разумеется, все новомодные течения вроде евгенической педологии.
Больше всего меня заинтересовал педагогический эксперимент, проведенный в третьей четверти девятнадцатого века английской благотворительницей Маргарет Эстер (Margaret Astair). Об этом интереснейшем начинании мало что известно, потому что леди Эстер держала свою систему в тайне, не публиковала научных статей, не жаловала прессу, а ее сотрудники и выпускники представляли собою род религиозной секты, что, впрочем, вообще свойственно подобным учениям — посмотри хоть на последователей антропософской педагогики Штайнера. Кроме того, когда филиал школы открыли в России, это закончилось скандалом. Российские власти всегда были крайне подозрительны к иноземным попыткам воспитывать русскую молодежь, а в 1870-е годы Британия считалась врагом номер один. Ни следствия, ни суда не было, суть предъявленных леди Эстер обвинений так и осталась непонятна, но систему разгромили, преподавателей и воспитанников разогнали, а сама благотворительница просто исчезла. Говорят, покончила с собой от горя. Одним словом, завершилось всё скверно.
А ведь было время, когда невероятные успехи «эстернатов» (так назывались интернаты леди Эстер) потрясали всё международное педагогическое сообщество. Их называли «фабриками гениев» и «кузницами талантов». Я пришел в неописуемое возбуждение, когда вычитал, что в кабинете англичанки имелся портрет Фридриха Дистервега, которого она почитала своим учителем, — ведь именно Дистервег дал мне ключ к моему методу! У меня над письменным столом много лет висело изречение этого великого педагога: «Счастлив тот, кому судьба позволила сполна раскрыть свою природу. А вместе с ним счастливо и человечество».
Леди Эстер развила этот постулат дальше: надо не ждать позволения судьбы, пути которой неведомы и нам неподконтрольны, а помочь человеку «раскрыть свою природу», то есть обнаружить и развить в себе самое лучшее, самое ценное, что заложено в данную личность.
В основе деятельности эстернатов лежала смелая и на первый взгляд фантастическая идея. Каждый человек уникален — притом не в религиозном смысле (как душа — частица Бога), а в значении вполне практическом: потенциально он может делать что-то лучше всех на свете. Поэтому каждый без исключения человек — сокровище. И задача правильного воспитания состоит в том, чтобы это сокровище раскопать.
Вся работа эстернатов строилась на том, чтобы терпеливо и заботливо найти ключик к каждому «ларцу с самоцветами», как любовно называла леди Эстер своих воспитанников. Я бы с радостью отдал десять лет жизни за то, чтобы раздобыть педагогические методики, которыми пользовались учителя эстернатов! Но никаких документов не сохранилось, и мне пришлось потратить двадцать лет, чтобы изобрести некогда уже изобретенное — очень возможно, хуже, чем было. Я ведь работал один, урывками, без денег и безо всякой поддержки.
Теперь, после этого затянувшегося, но необходимого предисловия перехожу к описанию разработанной мною системы. Ты увидишь, что она берет на вооружение концепцию Маргарет Эстер — о потенциальной гениальности каждого ребенка и о том, что главная задача педагогики заключается в подборе ключа к этой волшебной шкатулке. Но в отличие от эстерната, который был в первую очередь учебным заведением и занимался детьми среднего, а потом старшего возраста, я считаю, что приступать к работе следует раньше. Человек начинает становиться человеком примерно с пяти лет, когда в сознании происходит революция. Ребенок выходит из младенческого состояния, становится способен контактировать с внешним миром, отделять себя от него. Пятилеток активно проявляет свою индивидуальность, способен выражать мысли и чувства, воспринимать наставления, абстрактно мыслить — одним словом, уже годен для типизации. Я пришел к этому заключению, проработав несколько лет воспитателем в детских садах, где вел наблюдения и записи.
Заявляю категорично: ребенок, которому не задали правильное направление развития еще до школы, теряет половину шансов на успешное открытие своего дара.
По моей системе формирование личности должно состоять из двух стадий: воспитания и образования. У этих стадий принципиально разные задачи. Первая поворачивает маленького человека в нужную сторону, задает ему курс дальнейшего движения. Вторая обеспечивает его знаниями, которые помогут быстрее и точнее достичь главной цели — найти свой уникальный дар и потом пользоваться им на радость себе и миру.
Образованием пускай занимаются другие, моя же сфера — подготовка к нему. Название моего метода — «Schatzsuche», «Охота за сокровищем». Я нахожу на Острове Сокровищ, каковым является всякий ребенок, точку, где зарыто золото, и обозначаю ее координаты, втыкаю флажок с надписью: «Копать здесь». К восьмилетнему возрасту, когда пора идти в школу, главная работа должна быть уже исполнена, типизация завершена.
Итак, вот ключевое понятие моего метода: типизация.
Работа «Трезориума» (так я называю детский сад, занятый пестованием маленьких сокровищ) состоит в том, чтобы постепенно, этап за этапом, сужать зону поиска — по принципу детской игры в «холодно-горячо».
Всего таких этапов, полугодовых семестров, шесть. Движение происходит от самой широкой типизации ко все более прецизионной.
За основу взята доктрина Песталоцци о «природных силах» (Ум, Руки, Сердце), но с существенной поправкой и принципиально иным целеполаганием, о чем я уже коротко писал.

Во-первых, это не «природные силы», а доминанты. Каждый человек по своей натуре наделен лишь одной из них, поэтому любые попытки насильно толкать его в других направлениях будут вступать в противоречие с естеством и давать неважный результат. Можно, конечно, научить ласточку бегать по земле, а борзую высоко прыгать, но первая лучше приспособлена для полета, а вторая для бега. «Лишь развивая параллельно и в тесной связи все три силы, не делая упора на какую-то одну в ущерб другим, можно развивать полноценную личность», — утверждал Песталоцци — и ошибался. Именно что надо «делать упор» на доминанте данного конкретного ребенка, а остальным сферам всего лишь уделять внимание, минимально необходимое для нормальной социализации — как делают, например, в нынешних математических школах, отводя какое-то скромное количество часов на литературу или физкультуру.
Во-вторых, доминант не три, а четыре. Есть еще одна, гораздо менее распространенная, но очень ценная: Kreativität (есть по-русски такое слово — «креативность»?), то есть особый дар придумывать или создавать новое, прежде не существовавшее или даже невообразимое. Детей, наделенных этой потенцией, нужно определять и типизировать как можно раньше, чтобы затем вести и обучать по индивидуальной программе.
Мой «шацзухе» начинается с определения доминирующего качества — что в данном ребенке следует развивать приоритетно: Голову (то есть интеллектуальные способности), Сердце (одаренность эмоционального свойства), Тело (всякого рода физические таланты) или Креативность.

Эта задача должна быть решена в ходе Первого семестра, который, как я уже сказал, продолжается полгода. В течение этого времени команда искателей-«шацзухеров», состоящая из директора и четырех педагогов, каждый из которых обучен распознавать признаки одной из доминант, внимательно наблюдает за «потоком», состоящим из случайно набранных детей: чем интересуется каждый ребенок; во что любит играть и как себя при этом ведет; как выстраивает отношения в социуме; как реагирует на специально разработанные тестовые задания и так далее. Для наблюдения требуется особым образом оборудованное помещение, о чем я напишу позднее.
Ежедневно в фокусе сосредоточенного внимания всех шацзухеров находится только один ребенок. По окончании дня впечатления сверяются и обсуждаются на консилиуме. Назавтра исследуется следующий индивид, затем — следующий, и так далее. Всего за семестр ребенок подвергнется такому коллективному наблюдению не меньше десяти раз, так что диагноз будет все время проверяться и корректироваться. Шесть месяцев для пятилетнего человека — огромный срок. Как и для профессионального наблюдателя. По истечении полугода происходит разделение «потока» на 5 категорий: Г (Голова), С (Сердце), Т (Тело), К (Креативность) и Н (Неопределившийся). Последняя — для детей, которых шацзухеры пока не могут типизировать.

Во Втором семестре дети по-прежнему находятся вместе, в одном тестовом пространстве, но теперь шацзухеры переходят от наблюдения к активной работе. Они «конкурируют» между собой, затевая игры и всякого рода мероприятия всяк по своему «профилю». Дети вольны сами выбирать, к какому занятию присоединиться, и со временем формируются устойчивые группы. Так подтверждается или пересматривается первичный вердикт, а заодно проясняется вопрос с типизацией «неопределившихся».

В Третьем семестре группы существуют уже порознь. Каждая действует по собственной программе, но воспитание, а вернее сказать поиск, не замкнуты в рамках одной доминанты.
Недельный распорядок следующий: в понедельник группа находится в ведении своего «профильного» куратора (назову его куратором-1); во вторник куратора-2; в среду опять куратора-1; в четверг куратора-3; в пятницу куратора-1; в субботу куратора-4. В воскресенье поток сливается, и все четыре группы оказываются вместе. (Нечего и говорить, что так называемых «выходных» в трезориуме не бывает. Это не киндергартен, откуда детей вечером забирают домой, а интернат.)
Таким образом чаще всего (трижды в неделю) ребенок состоит на попечении своего профильного куратора, но имеет возможность приобщиться и к трем остальным программам — вдруг индивидуальность начнет проявляться как-то иначе? Воскресенье, на которое обязательно назначается некое праздничное, запоминающееся мероприятие, необходимо для того, чтобы воспитанники учились дружить и общаться с детьми иного склада.
При этом я категорический противник разделения группы по половому признаку. Мальчики и девочки должны хорошо знать и понимать друг друга с самого раннего возраста, когда гормональное еще не заслоняет индивидуального. У мальчика и девочки одной «доминанты» между собой больше общего, чем у двух однополых детей различного вектора. (Рискну предположить, что в зрелом возрасте любовное притяжение скорее возникает между людьми разного внутреннего устройства, ибо иное и непонятное всегда эротичнее знакомого и познанного, но это совсем не моя тема, потому не буду в нее и вторгаться. Пускай над этим ломают голову коллеги «школьного» этапа.)
В смысле «шацзухе», то есть поиска, задача третьего семестра — за шесть месяцев путем постоянного тестирования, проверки и перепроверки (не буду сейчас описывать технику) разделить каждую группу надвое.

В Четвертом семестре дети делятся на восемь «секций», каждая из которых в моей системе обозначается своим кодом. Соответственно удваивается и число кураторов.

Группа «Г» («Голова») должна разделиться на секцию «Г-I» («Теоретик») и секцию «Г-II» («Практик»), потому что сильный интеллект бывает двух складов: первый умеет находить ответы на вопрос «что?» и «зачем?»; второй — на вопрос «как?». На седьмом году жизни, когда ребенок учится иерархировать свое безграничное любопытство к окружающему миру, фокусируясь в первую очередь на самом интересном, эта склонность уже вполне проявлена.

Группа «С» («Сердце») разделяется по иному принципу. Люди, доминантой личности которых являются эмоции, спонтанные порывы, инстинкты, настроения, бывают природно злыми и природно добрыми, что к шести годам тоже вполне определяется. Здесь важно отделить от этих понятий прилипшую к ним оценочность. Быть злым не обязательно плохо, а быть добрым необязательно хорошо. Какая собака лучше охраняет дом, двор, стадо — добрая или злая? То же и с людьми. Они ценны всякие — как добрые, так и злые, каждый на своем месте. Например, про себя я знаю, что я скорее злой, уж во всяком случае не добрый. Добрый человек сегодня жалел бы несчастных людей, ставших жертвой жестоких оккупантов, и эта жалость его парализовала бы, я же намерен хладнокровно воспользоваться сложившейся уникальной ситуацией для осуществления своего великого плана. Впрочем, я вообще не силен по части эмоций и явно не принадлежу к группе «С».
Секция «C–I», которая должна сформироваться по итогам третьего семестра, обозначается в моей системе термином «Позитив» и объединяет детей изначально отзывчивых, добрых, со склонностью к мазохистичности, то есть к тому, чтобы добровольно поступаться собственными интересами ради блага других. Можно сказать и так: сила этой секции в любви.
Секция «С-II» («Негатив») — для тех, кто внутренне раздражителен, склонен концентрировать свое внимание на неприятном, не боится конфликтов, садистичен (условно говоря, может из любопытства оторвать крылышки у бабочки) — одним словом, кто силен злостью. Как уже сказано, само по себе это не хорошо и не плохо. Вернее так: это прекрасное качество, если уметь с ним обращаться, и очень опасное, если его обратить во вред. Как огонь.

Перейдем к группе «Т» («Тело»). Здесь главный раздел проходит между общей пластичностью тела и «умными» руками.
В секцию «Т-I» («Атлет») попадут дети, которые хорошо слышат музыку собственного тела, талантливо двигаются, физически ловки.
Секция «Т-II» («Мастер») предназначена для шестилеток, которые проявляют склонность ко всякого вида рукоделиям, получают удовлетворение от того, что могут из материалов сделать какую-то полезную вещь. Именно полезную, потому что если ребенка больше привлекает не прагматическая, а эстетическая ценность вещи, это основание для педагога задуматься — не перевести ли воспитанника в группу «К».

С группой «К» («Креативность») в четвертом семестре следует работать следующим образом.
Начну с того, о чем не написал раньше: как в пять лет выявить человека с творческой доминантой. По моему опыту, при длительном наблюдении это не слишком сложно. Подавляющее большинство детей конвенциональны. В этом возрасте им больше всего нравится подражать другим, имитировать, усваивать правила уже существующих игр. Однако есть небольшое количество таких, кто, едва поняв правила, немедленно начинает их менять или же вовсе выдумывает какую-то новую игру, не похожую на прежние. Если ребенок изо дня в день ведет себя подобным образом, это достаточное основание для зачисления его в группу «К». Надо лишь убедиться в том, что новаторство диктуется не просто страстью к деструкции (это свойственно для вышеописанного типа «С-II», «Негатив»), а созидательным импульсом.
В четвертом семестре дети категории «К» должны распределиться между секцией «К-I» («Инвентор») — для тех, творческая пытливость которых устремлена в нехудожественную сторону, и секцией «К-II» («Эстетик») — для тех, кто тяготеет к искусству.

В Пятом семестре «поиск сокровищ» усложняется. Каждая секция делится на две «ячейки», каковых в результате получается шестнадцать. Столько же потребуется и профильных кураторов.
Начну с «головастиков».
Ячейка «Г-IA» («Теоретик-естественник») подходит для мальчиков и девочек секции «Г-I», которые все время задают вопросы типа «почему земля круглая, а никто не скатывается», «почему после дня наступает ночь», «почему над кастрюлей пар» и так далее, то есть стремятся понять устройство физического мира. (Все вопросы взяты из записной книжки, которую я вел во время работы в детском саду; у меня их там несколько сотен.) Я понимаю, что термин «теоретик-естественник» может кому-то показаться забавным применительно к семилетнему ребенку, однако ничего комичного и умилительного в маленьком человеке я не вижу. Если не относиться к нему с максимальной серьезностью, человеком большим он никогда не станет.
В ячейку «Г-IB» («Теоретик-гуманитарий»), соответственно, попадают дети секции «Г-I», интересующиеся не столько материальной, сколько идейно-содержательной природой вещей: «почему обязательно надо умирать?», «почему кто-то кого-то любит, а кого-то нет?», «почему надо помогать другим?» и так далее.
Ячейка «Г-IIA» («Практик-естественник»), как легко догадаться, предназначена для тех, кого в предметном мире занимает не его причина, а его фактура: как педали и цепь крутят колесами велосипеда; как сделать, чтобы бумажный самолетик летел дальше и выше.
В ячейке «Г-IIB» («Практик-гуманитарий») соберутся дети, которых интригует Логос: слово, строение фразы, смысловые оттенки языка, игра в неологизмы, синонимы-антонимы, дефиниции (есть несколько специальных методик, разработанных педагогами-лингвистами, что облегчит мою задачу).

«Сердечники» на пятом уровне делятся на ячейки по ключевому параметру, который я бы назвал социальным, поскольку он определяет тип взаимоотношений эмоционально одаренного человека с внешней средой.
Есть люди, сильные внутренней энергией, но сами же ее главным образом потребляющие. В моей терминологии это «генераторы». Обычно это тихие, молчаливые, интровертные дети — послушные, если они добры, и пассивно-упрямые, если злы. Противоположный тип — «эмиттеры», способные оказывать сильное эмоциональное воздействие на других. Это потенциал лидерский, а потому для общества субъекты второй ячейки представляют повышенный интерес. «Генератор» приносит благо или вред главным образом себе и своим близким, аура же «эмиттера» много шире.
«С-IA» («Позитив-генератор») — очень симпатичное существо, самой природой запрограммированное на семейное счастье, любовь, дружбу. Достаточно лишь направить такого ребенка в правильную сторону, а остальное он или она (девочек такого склада намного больше, чем мальчиков) сделает самостоятельно.
«С-IB» («Позитив-эмиттер») — ценнейшая разновидность человека. Если правильным образом заточить этот карандаш, он — я покажу это — сможет рисовать прекрасные картины.
С секцией «С-II» («Негатив») работать, конечно, труднее, но тем интереснее задача педагогов.
«С-IIА» («Негатив-генератор») — это ребенок, про которого говорят «в тихом омуте черти водятся». О том, что кроме чертей в этом омуте могут прятаться и невероятные сокровища, я расскажу, когда дойду до шестого семестра.
«С-IIB» («Негатив-эмиттер») подобен динамиту. В обращении с таким воспитанником требуются сугубая осторожность и опыт. Однако не будем забывать, что динамит был изобретен Альфредом Нобелем не для убийства, а для горного дела. Всё зависит от того, кто и для чего использует эту мощную взрывчатку. Об этом опять-таки напишу в следующем разделе.

С «телесниками» всё проще и очевиднее.
«Атлеты» делятся на ячейки по тому же принципу интровертности-экстравертности.
Дети, которым нужно в первую очередь что-то доказать самим себе, преодолевать препятствия, ставить рекорды, отправятся в ячейку «Т-IA» («Атлет-спортсмен»). Как ты увидишь дальше, одним только спортом сфера их талантов не ограничивается, но основу личности здесь составляет именно «спортивное» отношение к жизни.
Ячейка «Т-IB» («Атлет-актер») предназначена для тех, кому важнее признание публики, кто любит действовать напоказ, производить впечатление, быть в центре всеобщего внимания.
У секции «мастеров» разделение осуществляется так: ячейка «Т-IIA» («Мастер-макро») — для ребят с хорошими руками, предпочитающих работать с крупными, масштабными формами. В «Т-IIB» («Мастер-микро») распределятся дети с хорошими пальцами, которых завораживает совершенство миниатюрных деталей.

У двух «креативных» секций разделение происходит по-разному.
«Инвенторы» раздваиваются на ячейку «К-IA» («Инвентор-теоретик») и ячейку «К-IB» («Инвентор-практик»). Я предвижу, что здесь читатель опять рассмеется. Семилетний инвентор-теоретик, что за анекдот! Но я помню мальчика из старшей группы детского сада, который после моего рассказа о звездах и планетах задумчиво сказал: «А если их так много, может, где-нибудь на небе живет точь-в-точь такой же Юзек, как я? И даже не один?» — и я затрепетал от смелости и свободы мысли этого маленького человека, с легкостью постигшего концепцию бесконечности. Из Юзека мог бы вырасти Галилей или Альберт Эйнштейн, но не вырастет, потому что мальчик был из бедной семьи, не способной дать ему должного образования. В лучшем случае он станет счетоводом или приказчиком. Какая потеря! Если это анекдот, то совсем не смешной.
В общем, «инвентор-теоретик» — это ребенок, свободно себя чувствующий в мире больших отвлеченных идей.
«Инвентор-практик» нацелен на прикладную деятельность, когда нужно придумать или изобрести нечто практически полезное.
У «эстетиков» сепарация происходит иначе. «К-IIА» («Эстетик-кунстлер») — это ребенок с потенциями художника в традиционном понимании этого слова, то есть творец нового искусства.
Однако есть очень яркая порода людей, которые не пишут картин, стихов или музыки, их произведения не поместишь в музей, однако же это натуры безусловно артистические, и сама их жизнь представляет собой произведение искусства. Таких существенно больше, чем принято считать, просто общество сплошь и рядом называет подобного рода художников другими именами, подчас нелестными. В ячейку «К-IIB» («Эстетик-акционист») в моем трезориуме будут попадать дети, чья творческая природа проявляется в поступках и поведении. Это сложное, трудноопределяемое, мало изученное, но необычайно ценное дарование. В современном обществе «эстетиков-акционистов» нередко порицают, а то и наказывают, потому что они ломают установленные правила жизни, что шокирует обывателей. Однако я полагаю, что художник, обновляющий каноны традиционной жизни, значит для человечества еще больше, чем художник, всего лишь покушающийся на каноны традиционного искусства. Интересная, очень интересная ячейка!

И вот мы подошли к последнему, Шестому семестру, в конце которого первичная типизация восьмилетнего человека завершается. После этого педагогика может переходить от осторожного изучения объекта к его «экипированию» знаниями и навыками, необходимыми для полной самореализации, — то есть от трезориума к школе, от воспитания к образованию.
Окончательной целью дошкольного «шацзухе» является определение «индотипа» (индивидуального типа) ребенка. Таковых получится тридцать два, ибо в финальном полугодии каждая ячейка еще раз поделится надвое.

Кодификация индотипов

«Г-IAa» («Теоретик-естественник-макро»). Это интеллектуально активный ребенок с умом схоластического типа, которого великие миры интересуют больше малых, то есть, образно выражаясь, предпочитающий телескоп микроскопу. Подобная предрасположенность — видеть общую картину или концентрироваться на деталях — одна из коренных характеристик человеческой личности. Школе потом предстоит определить, какой из «глобальных» наук лучше заниматься данному индотипу. Вероятно, теоретической физикой или математикой. Университет же поможет определить идеальную специализацию или тему исследований.

«Г-IAb» («Теоретик-естественник-микро»), соответственно, имеет склонность к дисциплинам, которые уточняют, проверяют и детализируют гипотезы и открытия, сделанные теоретиками. Ученики этого индотипа прекрасно проявят себя в научно-исследовательских центрах и лабораториях. Каких именно — опять-таки определят школа и университет.
«Г-IBa» («Теоретик-гуманитарий-мысль»). К этому индотипу принадлежат природные гуманитарии, хорошо работающие с идеями и смыслами. Они могут рождать и развивать (или наоборот критически ревизовать) философские, социологические, экономические, антропологические, исторические и прочие гуманитарные концепции. В современном обществе таких мыслителей слишком мало, потому человечество и живет столь бессмысленно, без конца повторяя одни и те же ошибки. Люди, даже далекие от умственной деятельности, должны жить в атмосфере постоянных споров и дискуссий об истинно важном, чтобы не замыкаться в повседневных, приземленных заботах. Древние греки были правы, когда представляли себе идеальное государство обществом, в котором тон задают философы.
«Г-IBb» («Теоретик-гуманитарий-слово») — это люди, которые обладают даром облекать сложную мысль в наиболее уместную словесную форму. Дело в том, что индотип гуманитария-мыслителя, как говорится, чересчур витает в облаках, и из-за этого плоды его размышлений обыкновенно бывают труднодоступны для аудитории, не имеющей должной подготовки, то есть для абсолютного большинства. Два эти таланта — глубоко мыслить и ясно излагать — почти никогда не сочетаются, ибо связаны с принципиально различным устройством сознания. Мы имеем или головоломные трактаты замечательного, революционного мыслителя Канта, через сочинения которого обычному человеку не продраться, или прекрасно написанные, но весьма поверхностные сочинения какого-нибудь Ницше, в результате добивающиеся куда большей популярности и сильнее воздействующие на умы. Популяризатор сложных идей, я уверен, будет одной из самых востребованных профессий будущего общества, прежде всего вследствие огромного значения, которое приобретет вообще педагогика. Однако следует учесть, что из обладателей индотипа «Г-IBb» могут получаться отличные авторы учебников, но ни в коем случае не учителя. Там потребно дарование иной природы, до чего мы еще дойдем.

Перехожу теперь к «практикам» (секция «Г-II»).
«Г-IIAa» («Практик-естественник-изобретатель») — это человек, который, как ясно из названия, любит изобретать всевозможные машины, устройства, приспособления. В школе педагоги разберутся, к какого именно вида изобретательству такого ребенка, затем подростка, затем юношу или девушку лучше направить.
«Г-IIAb» («Практик-естественник-эксплуататор»). Здесь имеется в виду индотип, которому нравится не придумывать новые механизмы, а обеспечивать бесперебойную работу уже существующих. Дети такого склада — перфекционисты, любят порядок и аккуратность, очень внимательны к мелочам, расстраиваются, если что-то ломается или плохо работает. Нечего и говорить, как ценен для общества этот индотип и сколь широки области его деятельности.
«Г-IIBa» («Практик-гуманитарий-литератор») — это человек, наделенный способностью играть со словами, способный придавать им свежесть и прелесть, умеющий описывать и рассказывать, одним словом литератор в самом широком значении, от писателя до публициста и даже автора рекламных лозунгов.
«Г-IIBb» («Практик-гуманитарий-лингвист») — индотип, к которому относятся люди, чуткие не только к родному наречию, но и к иностранным языкам. При правильной организации школьной программы они могут стать настоящими полиглотами.

Ячейку «C–IA» («Позитив-генератор») в шестом семестре предстоит разделить по чрезвычайно важному признаку. В этих природно добрых, душевно щедрых детях таятся великие запасы любви, но требуется понять, какого она свойства: адресная, то есть направленная лишь на объект личностной любви, или безадресная, обращенная вообще к миру. Это две абсолютно различные жизненные модели.
«С-IAa» («Позитив-генератор-приват»): очень распространенный разряд человеческих особей, призвание которых любить немногих, иногда даже только кого-то одного. Это то, что они умеют делать лучше всех на свете: сделать счастливым того, кого любят. Они любят так сильно и так красиво, что существование любящего и любимого наполняется смыслом и светом. Конечно, этот луч света чрезвычайно узок, но счастлив тот, кто в нем окажется, а не в счастье ли состоит предназначение жизни? Очень возможно, что носители дара «адресной» любви — самые везучие из обитателей Земли. Из них получаются превосходные возлюбленные, супруги, родители, друзья. Школе будет достаточно обучить этот индотип психологии, то есть умению разбираться в себе и в людях, чтобы не произошло ошибки в выборе жизненного партнера, а также дать знания и навыки, потребные для устройства семейной жизни. Идеальная пара, являющая собой «команду», способную свернуть горы — это союз «деятельного» индотипа с «любящим»; первый партнер реализует свой талант к некоей работе, второй поддерживает и усиливает супруга своей талантливой любовью. В этом, собственно, и заключается смысл семьи, а коли так, то не удивлюсь, если потенциальные «позитив-генератор-приваты» составляют добрую половину человечества.
«С-IAb» («Позитив-генератор-социо»): совершенно прекрасный индотип, сердце которого раскрыто всему миру. Из таких получаются замечательные медбратья и медсестры, сиделки, добровольцы филантропических организаций, защитники животных и прочее и прочее. Правда, к семейной жизни эти природные альтруисты приспособлены неважно, поскольку склонны жертвовать интересами своих ближних ради помощи «дальним». Дети, принадлежащие к этому типу, очень удобны и приятны для педагогической работы. Школьное образование для них будет заключаться в поиске профессии, которая позволит «позитив-генератору-социо» любить кого-то или что-то наиболее подходящим для данного индотипа образом.

Прежде чем перейти к позитивным и негативным «эмиттерам», закончу про генераторов.
С «негатив-генераторной» ячейкой «C–IIA» предстоит много работы. В современном мире представители этой человеческой разновидности, как правило, вредоносны. Они насквозь пропитаны злобой и недоброжелательством; в общем, по нашим нынешним представлениям это плохие люди. Ячейка делится на два индотипа по тому же принципу, что «позитив-генераторы» — на «приватов» и «социо». Первые сейчас мучают собственную семью и тех, кому не повезло оказаться от них в личной зависимости; вторые — коллег, знакомых, подчиненных, а если обладают большой властью, то и целые народы.
Но метод «шацзухе» способен и такую монету перевернуть с «решки» на «орла».
«С-IIAa» («Негатив-генератор-приват»). Этот индотип следует готовить к такому образу жизни, где можно не обзаводиться семьей. Сильная сторона всякого «негативного генератора» в его внутренней интенсивности. Его постоянно, что называется, «распирает от злости», а это хорошая основа для мобилизованности, четкости, нерасслабленности. Подобные качества высоко востребованы во многих сферах жизни. Отличная профессия для такого человека — скажем, быть лоцманом, ведущим суда по опасному фарватеру, или подрывником-сапером, или авиадиспетчером. В общем, он должен заниматься какой-то ответственной и предпочтительно индивидуальной работой.
«С-IIAb» («Негатив-генератор-социо»). С этим индотипом тоже непросто. Они вполне могут иметь семью, потому что злость, адресованная обществу, обычно оставляет супруга и детей как бы в спокойном «оке тайфуна», поскольку те воспринимаются таким человеком как часть собственного «я», но зато всех остальных людей «С-IIAb» на дух не переносит. Естественно, что подобных воспитанников тоже следует готовить к профессиям, где можно работать в одиночку. Отличие от «негатив-генератор-привата» здесь в том, что специальность эта должна быть не статичной, а динамичной, с наглядным результатом. Возьму хорошо понятный тебе пример из вашей советской действительности. Запусти «негатив-генератора-социо» в шахту с отбойным молотком, и он будет ставить рекорды лучше Стаханова. Только пусть остальная бригада держится от такого передовика на расстоянии.

Теперь перехожу к позитивным и негативным «эмиттерам» «С-IB» и «C–IIB». Эти люди обладают силой эмоционального воздействия на окружающих, заряжая их своей доброй или злой энергетикой. Сепарация на индотипы здесь осуществляется по следующему признаку: насколько конструктивно данный ребенок способен пользоваться этим инструментом? Выражаясь попросту, достаточно ли он умен, чтобы быть организатором, психологом, манипулятором? Или же это просто цветок, который бездумно источает сладкий либо горький аромат, дурманящий головы тем, кто его вдыхает?
«С-IBa» («Позитив-эмиттер-манипулятор»): это материал, из которого получаются прекрасные педагоги и воспитатели, агитаторы, пропагандисты и проповедники всякого «разумного-доброго-вечного», а также гражданские активисты. Остается лишь понять, для какого именно рода благой деятельности такой ребенок лучше всего предназначен, и это уже задача школьного образования.
«С-IBb» («Позитив-эмиттер-цветок»). Милейший индо-тип, светящий ярко, но камерно, как комнатный абажур. Находиться рядом с таким человеком — праздник. Он станет душой любого сообщества — именно «душой», не лидером. Функция «С-IBb» — не руководить, а создавать атмосферу тепла, любви, дружбы. Собственно, ни один коллектив без такого внутреннего источника позитивной энергии по-настоящему успешным не будет. Общественная востребованность людей этого индотипа, конечно же, огромна, они нужны всегда и везде.

Со «злыми эмиттерами», как обычно, работать много сложнее, но и интереснее. При этом стезя индотипа «С-IIBa» («Негатив-эмиттер-манипулятор»), в общем, понятна. Из этих жестких, властных, волевых людей могут получиться хорошие военачальники, руководители опасных экспедиций или поисковых партий — одним словом, предприятий, где необходимы дисциплина, суровость, готовность к тяжелым испытаниям и несентиментальность. История человечества наполнена личностями такого сорта, которых принято считать великими — и они действительно своей злой волей нередко приносили человечеству огромную пользу.
Но «С-IIBb» («Негатив-эмиттер-цветок») — одна из самых трудных задач для педагога. В нынешнем мире это злой и глупый человек, постоянно порождающий вокруг себя бессмысленные склоки, причем, обладая отрицательным обаянием, виновник конфликтов часто сам от них ущерба не несет. Расхожий пример — какая-нибудь безмозглая, нарциссичная femme fatale, из-за которой мужчины сходят с ума и готовы друг дружку переубивать. Однако негативная энергия подобной личности тоже может быть повернута на благо ей самой и окружающим, просто педагогическая работа в данном случае требует чрезвычайной тонкости. Из вышеупомянутой «роковой женщины» может получиться, скажем, киноактриса на характерные роли, а Крошка Цахес (архетипический «С-IIBb»), способный вызывать иррациональную симпатию окружающих самим фактом своего существования, может быть обучен и простимулирован использовать это редкое дарование в благих целях. Подобный человек, чем бы он ни занимался, делает это с таким аппетитом, что всем хочется ему подражать. Ну так приобщите его к хорошему занятию — и выйдет польза.

С группой «Тело» в шестом семестре особенных трудностей не будет — за исключением одного проблемного индотипа, на котором я остановлюсь подробнее.
«Атлеты-спортсмены» бывают двух типов.
К первому «Т-IAa» («Атлет-спортсмен-риск») принадлежат те, у кого физическая талантливость сочетается с физической же смелостью, кого стимулирует и возбуждает риск. Школа потом покажет, какую дорогу лучше выбрать носителю данного индотипа. Он может и в самом деле стать спортсменом, занимающимся каким-то травматическим, опасным видом спорта. Может быть отличным солдатом, испытателем, спасателем и так далее.
Индотип «Т-IAb» («Атлет-спортсмен-статик») не имеет адреналиновой зависимости и при возможности уклоняется от критических ситуаций. Зато вдобавок к телесной ловкости он обычно аккуратен, терпелив, любит рутину и быстро совершенствуется в своей профессии. Областей применения для такого человека более чем достаточно. Из него выйдет, например, отменный футболист-волейболист-бегун либо какой-то иной атлет «неопасного» вида спорта; из рабочих специальностей — скажем, монтажник, стропальщик, кровельщик, трубочист — причем мастер наивысшего разряда.

Что касается «атлетов-актеров», которым обязательно нужно демонстрировать свой талант публике, то легче всего работать будет с тем, у кого действительно есть, что продемонстрировать людям. «Т-IBa» («Атлет-актер-сценик») имеет некий традиционный, очевидный для всех зрелищный талант: может прекрасно танцевать, или петь (это ведь зависит от голосовых связок, то есть от физиологии), или наделен завораживающе красивой внешностью, которой все хотят любоваться. Понятно, что́ потом нужно делать в школе с будущим певцом, танцором, цирковым артистом — это под силу и нынешней педагогике. Не умеют у нас лишь воспитывать красавиц и красавцев, что, конечно, тоже является сугубо физическим дарованием, а между тем природный талант этого рода часто бывает разрушителен для личности. Это примерно то же, что родиться в очень богатой или привилегированной семье. Ребенок с раннего возраста ощущает свою исключительность, которая досталась ему без труда, даром, и это самоослепление мешает преодолевать жизненные препятствия, а стало быть развиваться. Рискну предположить, что при работе с феноменально красивыми детьми школьные педагоги должны будут искать в них какую-то иную склонность, пускай даже не очень явственную, но выводящую к профессии, для которой внешняя красота является мощной поддержкой. Бывают же актрисы и актеры вроде Греты Гарбо или Дугласа Фербенкса, любимые миллионами не столько за мастерство игры, сколько за поразительную красоту. Можно, например, стать «лицом» благотворительной организации и собирать пожертвования на какое-то великое дело. Нужно лишь, чтобы в процессе воспитания подросток уяснил: его красота — не выигрышный лотерейный билет и не ключ, открывающий любую дверь, а инструмент, которым нужно воспользоваться ради чего-то хорошего.
Но когда я предупреждал, что один из индотипов группы «Т» сулит педагогам немало трудностей, я имел в виду не ослепительных красавцев, которых в конце концов на свете единицы, а куда более распространенный тип «Т-IBb» («Атлет-актер-ситуативник»). Это физически одаренный, но очень непоседливый, плохо поддающийся воспитанию, однако обожающий находиться в центре внимания ребенок. Они есть в любом детском саду и любом школьном классе, вечная мука для воспитателя и учителя: озорники, хулиганы, возмутители спокойствия. Им трудно усидеть на месте, они не умеют концентрировать внимание, им скучна всякая статичность, в их маленьких телах будто вибрирует сжатая пружина или прячется чертик. Они обладают прекрасной моторикой, но не годны для спорта, потому что не выносят тренировки. Они склонны к картинности и эффектности, но из них не получится актеров, потому что для этой профессии требуются рутина и дисциплина. Их стихия — ситуативная импровизация (отсюда и название «ситуативник»). В нынешней реальности этот индотип порождает всяких малоприятных особей: дерзких преступников, закоренелых развратников (пресловутый Дон Жуан безусловно типизируется как «Т-IBb»), инициаторов уличных беспорядков. Человек этого склада обычно физически привлекателен, смел и напорист, что притягивает к нему людей.
Задача педагогики здесь — обратить проблемные качества подобной личности на благо ей самой и обществу. Существуют профессии, и их немало, где этот индотип будет высоко востребован. Его дар быстро реагировать на спонтанно возникшую ситуацию, его бесстрашие, его страсть к лицедейству, жажда признания, даже страсть к рисовке превосходно подойдут для вождя бойскаутов, для военного разведчика, для ловца преступников (на которых наш «ситуативник» так похож). Золотое время для этих людей — война, из них получаются отменные герои.

О работе с «мастерами» («Т-II») скажу очень коротко, поскольку тут ничего мудреного нет.
«Т-IIAа» («Мастер-макро-бионик») в моей классификации — человек, которому нравится работа с крупными формами живой природы. Из таких могут получиться гениальные садоводы или ландшафтные художники, а также ветеринары, которым (как ни забавно это звучит) лучше лечить слонов и буйволов, чем той-терьеров или попугаев. Растения будут сами льнуть к этому человеку, животные — инстинктивно ему доверять. Только направьте этот талант по верной тропе, и мир станет немножко лучше.
«Т-IIAb» («Мастер-макро-неорганик»), наоборот, хорош в работе с крупными материалами неживой формы: строитель, плотник, каменщик, металлообработчик и прочее. В школе установят, чтó у этого человека получается лучше всего.

В детях с талантливыми пальцами индотипы несколько отличной природы.
«Т-IIBa» («Мастер-микро-пластик») будет тяготеть к работе с мягкими материалами: тканями, глиной, пластилином и так далее. Из этих детей также могут получиться выдающиеся хирурги, а при развитом музыкальном слухе артисты-исполнители, великолепно играющие на клавишных и струнных инструментах.
«Т-IIBb» («Мастер-микро-солид») — индотип, любящий твердые материалы. Он может стать виртуозным механиком или высококлассным слесарем, токарем, Schlosser (не могу вспомнить русское слово), настройщиком сложных аппаратов, при хорошем художественном вкусе — ювелиром.
Впрочем, сам я до такой степени не наделен способностями, присущими секции «Т-II», что в любом случае предоставил бы разработку методологии с подобными школьниками более сведущим педагогам.

И про «Креативность». Переходя к четвертой, самой немногочисленной группе выпускников трезориума, напомню, чем творцы этого склада отличаются от «теоретиков» группы «Г», которые тоже способны рождать новые идеи и делать открытия. Различие коренное, так что опасности спутать два эти типа детей у педагогов почти нет.
«Головастики» всегда опираются на уже сложившиеся правила, на мнение авторитетов, на сумму знаний, которыми обладают, пусть даже эти знания в силу возраста невелики, — то есть это служители эволюции. Их внутренний темперамент приглушенней, они стремятся улучшить мир, а не перевернуть его.
«Креативисты» же с раннего детства проявляют неуважение к конвенциям и стремятся их нарушать, это прирожденные революционеры и бунтари, но — теперь уже в отличие от возмутителей спокойствия «атлетов-актеров-ситуативников» — их бунт не деструктивный, а созидательный. Они хотят разрушить старое не ради разрушения, а чтобы создать на развалинах нечто новое.
Как ни странно, педагогам работать с группой «К» почти так же легко, как с группой «Т».
«Инвенторы-теоретики» без труда сепарируются на естественников и гуманитариев. Индотип «К-IAa» («Инвентор-теоретик-естественник») в ходе дальнейшего образования сам будет подсказывать школьным учителям сначала генеральную область своего призвания — физика это, математика, химия или какая-то иная наука, а затем, уже в университете, постепенно определится конкретная заостренность этого пытливого ума.

То же будет происходить с «К-IAb» («Инвентор-теоретик-гуманитарий»). Постепенно школьник станет всё глубже проникать в интересную ему сферу гуманитарных знаний, будь то социология, психология, лингвистика, философия или, может быть, некая новая дисциплина, которую он же и откроет.

Обладатели практического интеллекта (ячейка «К-IB») — все естественники, и делятся они, в точности как «мастера-макро», на тех, кому интереснее то, что производится человеком, и тех, кому интереснее творения природы.
Первые — индотип «К-IBa» («Инвентор-практик-механик») — станут изобретателями новых машин и аппаратов.
Вторые — индотип «К-IBb» («Инвентор-практик-бионик») — будут с детства тянуться не к техническим устройствам, а к экспериментам с живой природой: к биологии, медицине, биохимии, биофизике и т. п.

Из «эстетиков» проще всего будет с «кунстлерами» (ячейка «К-IIА»). Талант этой направленности подобен пчеле, которая сама летит на привлекающий ее аромат. И сразу понятно, чтó в таком ребенке сильнее — художественное воображение или материализация возникающих в фантазии образов.
«К-IIАa» («Эстетик-кунстлер-имажист») — индотип, которому нет нужды в ловких руках и накоплении практических навыков, всё прекрасное здесь остается нематериальным или же материализуется кем-то другим: музыкантами, если речь идет о композиторе; строителями — если об архитекторе; полиграфистами — если о писателе или поэте.
Иное дело «К-IIАb» («Эстетик-кунстлер-руки»), который превращает свои видения в реальность собственными руками, создавая картину, скульптуру или какое-то другое произведение искусства. Хочу обратить внимание на то, что этот индотип — вследствие ошибки педагогов или особенностей развития ребенка — может быть спутан с «мастером», тоже обладающим талантливыми руками и способным делать прекрасные вещи. Что ж, на стадии школьного образования никогда не поздно переклассифицировать «кунстлера» в «мастера». Лучше (а как правило, и прибыльнее) быть отличным ремесленником, чем посредственным художником.

Ячейка «К-IIB» («эстетики-акционисты») объединяет два очень разных типа человеческой личности.
«К-IIBa» («Эстетик-акционист-сценик») создан для сцены в традиционном значении этого слова. Он создает художественные акции, которые публикой как таковые и воспринимаются: театр, кино, устройство праздников, карнавалов и прочего рода зрелищных мероприятий. Все революции, затеваемые подобным человеком, не выходят за рамки искусства.
Не то с «К-IIBb» («Эстетик-акционист-революционер»). Вот единственный индотип группы «К», с которым педагогам предстоит повозиться. Самая серьезная ошибка здесь — принять такого бунтаря (а это бунтарь, и с ним всегда непросто) за озорного «актера-ситуативника» группы «Т». Но «К-IIBb» не «бузотер ради бузы», а художник жизни, какими были футуристы времен нашей юности. Эти «креативисты» ногтями сдирают с общества ороговевшую кожу, спасают его от ригидности и косности, раскрепощают сознание. Их эпатаж необходим человечеству, чтобы оно не разучилось встряхиваться, меняться, расставаться с предрассудками и фобиями. Честно говоря, я не очень знаю, как строить работу с такими детьми на стадии школы. Сам-то я сторонник конвенций и традиций, поведенческий эпатаж меня раздражает, но, несомненно, найдутся педагоги, которые придумают, как правильно сориентировать «акциониста-революционера», чтобы он нашел применение своему трудному дару.

Вот короткое, а стало быть упрощенное описание всех тридцати двух индотипов, которые можно определить на стадии трезориума, то есть к восьмилетнему возрасту человека. Естественно, этой классификации недостаточно. «Шацзухе» только начинается. Уникальных тропинок не тридцать две, а столько, сколько людей на свете, то есть миллиарды. Однако вывести человека на его индивидуальную тропинку — уже задача школы, каждый следующий класс которой будет корректировать и конкретизировать курс движения.
Конечно, моя теория насквозь умозрительна, ее еще предстоит проверить жизнью, внести необходимые коррекции, но положительный результат гарантирован, даже если я ошибаюсь в деталях. Заинтересованное и доброжелательное внимание, оказанное человеческой личности, всегда идет ей на пользу, в этом я уверен на сто процентов. Но работа предстоит огромная, и не только мне.
Рубрикационный код ученика, к выпуску из трезориума состоящий из четырехкомпонентного буквенно-цифрового сочетания, к концу десятого класса превратится уже в 14-значный, а это индивидуализация 32768-й степени. Высшее образование (для тех, кому оно необходимо по личным особенностям), перестроенное по тому же принципу, повысит точность еще на несколько степеней. Впрочем, здесь я попадаю уже в область совершенных фантазий, ибо так далеко в своих теоретических построениях пока не забирался.
Не буду я касаться и очевидных организационно-финансовых трудностей превращения обычных киндергартенов в трезориумы. Конечно, здесь возникает множество вопросов. При переходе от семестра к семестру «класс» становится всё меньше, а кураторов требуется всё больше. Где взять столько подготовленных профессионалов? Откуда возьмутся деньги и специально оборудованные помещения?
Но это не моя забота. Если уж я, частный человек, в невообразимо тяжелых условиях войны и оккупации, в одиночку берусь устроить такое заведение, то в спокойные времена богатое государство или какой-то частный благотворитель тем более сумеют это сделать, были бы желание и разработанная методология.
Для начала довольно будет создать один экспериментальный трезориум, который продемонстрирует обществу результаты нового воспитания, и тогда очень многие захотят обнаружить в своих детях сокрытое сокровище. Лет через двадцать-тридцать окажется, что страны, проведшие у себя подобную педагогическую реформу, стремительно опережают в своем развитии тех, кто этого не сделал.
Впрочем, повторю еще раз, всё это не мое дело. Я не государственный деятель, я педагог. Моя задача — разработать систему и испытать ее. Дай мне боже умения и везения довести это великое дело до конца.
Я готов отвечать за то, что из моего трезориума ребенок выйдет с кодификацией, дающей довольно точную подсказку, какой образ жизни ему более всего подходит. В идеале должны существовать школы (или классы) тридцати двух разновидностей, приспособленные под нужды тридцати двух «индотипов». Выскажу предположение, что в школе обучение «непрофильным» дисциплинам, необходимым человеку для общего культурного багажа, должно для каждого индотипа строиться по-разному, с особым подходом, с «ключом», делающим, скажем, математику более понятной гуманитарию, а литературу более интересной для естественника.
И всё, хватит про школу. Я сейчас целиком сосредоточен на злободневных проблемах устройства трезориума.