КАЗАКИ* (др.-русск. козакъ = “батрак, наемный работник” — заимств. тур., крым.-тат., казах., кирг., тат., чагат. kazak = “свободный, независимый человек, удалец, искатель приключений”), единственное на Руси (в России) традиционное и к тому же потомственное воинское сословие. (Ср. КШАТРИИ.)

“КАЗАКЪ м. или козакъ (вероятно от среднеазиятс. казмакъ, скитаться, бродить <...>), войсковой обыватель, поселенный воинъ, принадлежащiй къ особому сословiю казаковъ, легкаго коннаго войска, обязанного служить по вызову на своихъ коняхъ, въ своей одежде и вооруженiи. Есть и пешiе казаки, въ числе которыхъ более известны черноморскie пластуны. Вообще, казакъ числится малолеткомъ от 17 до 20 летъ; служащимъ или служилымъ до 50 или 55-ти; потомъ еще 5 летъ домоседнымъ, а затемъ отставнымъ.” (Даль)

“Казаки составляли одно из «состояний» Российской империи и обладали особыми правами и преимуществами. В сословном отношении они делились на дворян и простых казаков.

Казаки не являлись обособленным этническим типом, а принадлежали отчасти к великорусам (ныне русским), отчасти к малорусам (ныне украинцам) с примесью крови тех народов, с которыми они соседствовали. Кроме того, представители некоторых народов (осетин, калмыков, башкир, бурятов и т. д.) несли службу на тех же правах, что и казаки.

К началу ХХ века области казачьих войск (так назывались казачьи административно-территориальные единицы) занимали огромные пространства в Европейской (юго-восточные окраины — территория Войска Донского, земли по системам рек Кубани и Терека и узкая полоска земли по всему течению реки Урал) и Азиатской России [земли по соседству с киргизскими (казахскими) районами и пограничные с Китаем территории]. Всего же по всей империи насчитывалось 11 казачьих войск, которые по численности распределялись так: Донское, Кубанское, Оренбургское, Забайкальское, Терское, Сибирское, Уральское, Астраханское, Семиреченское, Амурское и Уссурийское.

Каждое войско подразделялось на станицы, включающие в себя несколько хуторов или поселков, и имело собственную систему управления.

Само слово «казак» (первоначальный вариант — «козак») — тюркского происхождения. У золотоордынцев так назывались легковооруженные вольные отряды. Русские пограничные поселенцы становились воинами, перенимавшими у степняков-татар их способы ведения войны — внезапные набеги. В русской историографии принято считать, что первоосновой казачества были крепостные крестьяне, бежавшие на окраины государства и смешивавшиеся с местными народами. Есть и другая точка зрения, более экзотическая. По ней основой казачества были степные кочевые племена, а также выходцы из собственно России. Как это часто бывает, в пылу полемики спорящие доходят до самых крайних и просто фантастических теорий, заключающихся, например, в том, что казачки еще в XIX веке говорили на половецком языке, а их мужья, то бишь казаки, изучали (?!) русский язык, проходя службу в армии. Можно себе представить, скажем, Стеньку Разина, на чистейшем половецком обсуждавшего с братом Фролом план похода «за зипунами» в Персию. <...>

В XVI-XVIII веках казачество, бывшее пограничным щитом русского государства, одновременно являлось всенепременным и обязательным участником всех смут, мятежей и гражданских войн. Но постепенно правительство, умело применяя политику кнута и пряника, сумело превратить заядлых бунтарей и мятежников в свою надежную опору. В XIX-XX веках казачество от прочего населения России отличалось прежде всего военизированным образом жизни. Для молодого казака служба начиналась уже в родной станице, где он начинал проходить, как сказали бы позднее, «начальную военную подготовку». Снарядить сына на службу родители должны были за собственный счет, что часто ложилось на них тяжелым бременем. Особенно дорого обходилась покупка собственного коня (в подавляющем большинстве казачество выставляло конные части). Но даже по возвращении домой казак должен был находиться в состоянии постоянной боевой готовности, чтобы по первому приказу выступить в поход в полках 2-й и 3-й очереди. Казачьи полки либо входили в состав армейских кавалерийских дивизий (вместе с драгунами, уланами и гусарами), либо сводились в казачьи дивизии.

<...> Подавляющее большинство казаков действительно несло службу в иррегулярной кавалерии или конной артиллерии. Но были и сключения, к числу которых относились и знаменитые казаки-пластуны.

Это особые пехотные (пешие) команды и части Черноморского и Кубанского казачьих войск в XIX и начале ХХ вв. Свою службу пластуны (т. е. лежащие пластом) несли, затаившись в камышах, плавнях и других укрытиях. А дальше успех дела зависел прежде всего от внезапности. Действовали пластуны, как правило, в одиночку, поэтому от каждого требовались смекалка, хладнокровие и выдержка. Днем и ночью пластуны лежали в секрете (дозоре), высматривая, не переходят ли Кубань горцы. По следам определяли численность и планы неприятеля. Ночами пластуны незаметно пробирались и к горским аула. Таким образом, пластуны одновременно выполняли функции пограничников, защищающих свою территорию от внезапного нападения, и спецназа, орудующего в тылу противника. Пластуны славились меткой стрельбой (в темноте или густых зарослях били без промаха на звук).

В их среде получил распространение обычай побратимства, т. к. в минуту опасности можно было надеяться только на друга. Обряд заключался в обмене нательными крестами, после чего казаки становились побратимами, готовыми отдать жизнь за брата.

Первые штатные батальоны пластунов созданы в 1842 году. Прекрасно действовавшие в войне «азиатской», пластуны сумели отличиться и в войне «европейской». <...>

Даже чины у казаков были свои. После 1884 года:

хорунжий у казаков соответствовал подпоручику пехоты и артиллерии и корнету в кавалерии;

сотник — поручику пехоты и кавалерии;

подъесаул — штабс-капитану пехоты и штаб-ротмистру кавалерии;

есаул — капитану пехоты и ротмистру кавалерии;

войсковой старшина — подполковнику пехоты и кавалерии;

звание полковника являлось общим для всех родов войск.

<...> Непревзойденные боевые качества казачьей легкой кавалерии привели к любопытному феномену — появлению в разных странах частей, именуемых казачьими, но не имевших к этому сословию ровно никакого отношения. Так, в конце кампании 1812 года, когда бесконечные набеги донцов Матвея Платова страшно осложнили и без того нелегкое положение французской армии, Бонапарт до последнего момента рассчитывал на прибытие обещанных его польскими союзниками мифических польских казаков. Вот только император не знал, что никаких казаков в Польше XIX века просто не было. Служившие когда-то в Речи Посполитой запорожцы к тому времени уже жили на Кубани.

В конце 1916 года в России был создан проект организации из армян, живущих в Османской империи, казачьего войска под звучным названием Тигр-Евфратское. Авторы этой идеи как-то упустили из виду, что после резни армян 1915 года создавать такое войско было уже практически не из кого...

<...> Своими «казаками» в первые десятилетия нынешнего века обзавелись даже иранские монархи. Элитные части персидских вооруженных сил именовались казачьими, скорее всего, для устрашения. Уж где-где, а в Иране боевые качества казаков были известны еще со времен Степана Разина.* <...>

На раннем этапе гражданской войны именно в казачьих районах большевики встречают наиболее активное сопротивление. Неслучайно область Войска Донского Ленин назвал «русской Вандеей». <...>

Истребление казачества, естественно, шло не только на Дону, но и во всех казачьих областях. <...> Основанием для расстрела казака могло быть всё, что угодно. Скажем, использование запрещенной казачьей символики. Например, ношение запрещенных штанов с казачьими лампасами. <...> Фактически размах истребления казачества уменьшается уже осенью 1919 года, но вовсе не прекращается. Последним масштабным ударом по казачеству, особенно кубанскому, терскому и донскому, становится искусственно спровоцированный голод 1933 года, когда гибли тысячи и тысячи казаков.

Но всё более и более приближающаяся угроза большой войны с Германией вынудила Сталина пойти на некоторую частичную «реабилитацию» казачества. <...> 23 апреля 1936 года приказом наркома Ворошилова ряд кавалерийских дивизий стали казачьими. Так было образована Кубано-Терская, Терско-Ставропольская и ряд донских и кубанских дивизий. Формировались они из всего местного населения, кроме горцев. Разрешили казакам и ношение запрещенной традиционной казачьей формы — черкесок, башлыков, бурок, шаровар с лампасами. Великую Отечественную большинство казачьих дивизий встретило уже на западной границе СССР. <...>

С перестройкой начался новый, своеобразный и крайне противоречивый период истории казачества. Люди, не забывавшие о своем казачьем происхождении, о многовековой славе, получили возможность самоорганизоваться, попытаться восстановить то, что, казалось, было уничтожено много десятилетий назад.” (Куст-Фочк)